|
| |
Сообщение: 1272
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
|
|
Отправлено: 25.08.08 15:20. Заголовок: ЕВГЕНИЙ ДЯТЛОВ. РОМА..
ЕВГЕНИЙ ДЯТЛОВ. РОМАН С ПЕТЕРБУРГОМ Когда-то он был уверен: театр – это издевательство над человеком. Колорит его детства – уличные драки, портвейн, воровские законы… И, как понимает сегодня сам актер, его судьба могла бы сложиться совсем по-другому… Сегодня заслуженный артист России Евгений Дятлов с миром криминала пересекается лишь на съемочной площадке фильмов, таких как «Убойная сила» и «Бандитский Петербург». Помимо работы в кино он играет в театре, гастролирует по стране с сольными концертами, участвует в телевизионных шоу («Король ринга», «Две звезды»). А еще обживает новую квартиру в самом центре Петербурга. Где мы и встретились с Евгением, а также познакомились с его женой Юлей и улыбчивой дочкой Василисой, которой исполнилось восемь месяцев. Евгений, какое место в вашей жизни занимает Василиса? - Василиса - человек, которому повезло. Она родилась, и весь этот прекрасный и ужасный мир будет ею постигаться. У меня есть двое сыновей от предыдущих браков, и моя огромная ошибка, что я не смог им многого дать. Одному сейчас 12, другому - 16. Василиса появилась в тот момент, когда я уже способен быть ответственным. А мои сыновья, к сожалению, на себе испытали всю степень моей безответственности. Вы давно планировали ребенка? - Года два. Что мешало? - Во-первых, у нас не было дома. А жили мы в общежитии в комнате 12 метров. С общим туалетом, кухней, душем… Жили мы там больше 5 лет. Поэтому ребенка в этих нечеловеческих условиях иметь было нельзя. Илья Олейников как-то зашел к нам в общежитие. И когда поднялся, сказал: «Пока к вам поднимаешься, жить у вас уже не хочется». Потом говорит: «Я могу в туалет зайти?» Когда зашел туда, сказал: «Нет, я лучше дома». Потом я показал ему кухню, и он сказал: «Ну есть, в общем, тоже не хочется». Говорю ему: «Я еще в душ не водил». На что он сказал, что это уже лишнее. Ваше детство прошло в Никополе. Расскажите, что помните из того времени. - На самом деле я родился в Хабаровске. В 1963 году. Мама, Любовь Сергеевна, - преподаватель химии и биологии. Отец был шофером. Помню, что все время мы жили в каких-то сумасшедших условиях: в доме барачного типа на восемь семей. Без водопровода, туалета, была печка, сараи вокруг, где жили свиньи, — у каждой семьи было там свое хозяйство. Я помню, в детстве, когда мне было года три, как-то отец пришел с огромным мешком и из него высыпал двух поросят. Машку и Ваську. Они такие масенькие были, жили потом в загоне. Отпечаталось и воспоминание детства, когда в определенный момент этих свиней надо было колоть. Это было страшно. Я запомнил, что мы все - дети этих восьми семей — сидим на заборе и начинается вся эта операция со свиньями. Детей никто никогда не отгонял. Понимали, что потом они будут это делать. Это была мужская работа, а мы, маленькие мальчишки, хотели походить на своих отцов, поэтому относились к этой процедуре стоически. После школьных занятий были такие развлечения: играли в футбол, жгли костры, рядом был школьный сад с вишневыми кустарниками, куда мы лазили поживиться ягодами. А еще шли дикие баталии между школой №17 и соседним интернатом. Выходили куча на кучу, набирали все, что можно: камни, арматуру. Войско против войска стояло, и летело друг в друга все: металлические предметы, что-то поджигали и бросали… Откуда бойцовский дух возникал? Кино настраивало? - Кино тогда там не было. Клуб где-то был, конечно, но мы жили на окраине. Это был 1968 год, уже показывали американские вестерны и мы играли в индейцев. Я был Рыжей Лисой. Но фильмы я сам не смотрел. Пацаны, кто видел кино, рассказывали. И мы, как это представляли, отыгрывали. По совету Максима Горького А как вы из Хабаровска в Никополь попали? - Погиб отец в 1968 году. Он поехал в командировку в город Нерчинск в Сибирь, там горная сибирская река Нерча. И осенью через нее переправляли машину на пароме. Холодно было, и мужики выпили, смело закатили машину и шестами давай отталкиваться. У отца лопнул шест, он стал дергать за трос, поскользнулся, и его река унесла. Нашли его только весной, и тело опознали лишь по наколкам. И вот ирония судьбы: он служил водолазом-разведчиком особого назначения и погиб в воде. После его, гибели в Хабаровске мы жили еще три года. А у мамы двое детей и бабушка старенькая. У бабушки когда-то было одиннадцать детей. И половина погибла, когда их раскулачили (они жили в Курской губернии, у деда мельница была). А когда их переселяли на Дальний Восток, погибли самые маленькие дети. Осталось пятеро. Еще есть семейная легенда, что Максим Горький как-то посетил их деревню, услышал, как хорошо поет маленькая девочка (моя бабушка), и сказал что ей надо ехать учиться пению в Петербург. Но прадед не пустил. Значит, вы в бабушку пошли? - Скорее всего. Воплотили то, что не суждено было воплотить бабушке, и именно в Петербурге… - Да. И с Петербургом у меня все сложилось. А про прадеда рассказывали, что он был Андрей-оспенник. Его господа научили прививать оспу. И он это делал в деревнях. И когда Горький ему сказал, что девочку надо учить пению в Петербурге, дед застучал посохом и сказал: «Антихриста славит!» Под антихристом он кого имел в виду? - Всю мирскую культуру. А бабушка потом была регентом. У нее было природное колоратурное сопрано и очень сильный голос. Она сама изучала нотную грамоту, раскладывала пение на голоса. А вообще все наши родственники еще и сами делали музыкальные инструменты. И когда заканчивалась страда, они собирались, застольничали и музицировали, пели на несколько голосов. Мой дедушка сам мог сделать скрипку. И я, кстати сказать, окончил музыкальную школу по классу скрипки. В Никополь отправились к родственникам? - Там жила мамина старшая сестра с мужем. Поначалу мы жили у них на головах. Но потом мама устроилась работать в ПТУ и нам дали общежитие. То есть нормальной квартирой вы обзавелись, когда вам уже было за сорок… - Да, и самое смешное, что это не результат того, что я пахал много, просто удача подвернулась. По законам «малолетки» А как жилось в Никополе? - Город этот маленький, там было три завода и все крутилось вокруг этой промышленности. Никакой культурной жизни там не было. Только крупные заводы и люди, которые на них работают. Все они были заложниками промышленности. Работали в три смены, работа очень тяжелая. В общем, жизнь - воплощенные страницы романа Горького «Мать». И была очень тоненькая прослойка интеллигенции - врачи, учителя и администрация. Но АК был, и были там кружки - по выжиганию, кораблестроению, филателии… И куда вас прибило? - Поскольку я занимался скрипкой и еще хотелось поиграть в футбол, то прибиться никуда не удалось. Но мама специально меня так загрузила, чтобы я на улицу не попал. А улицы и уличных соблазнов было море: полгорода - вообще частный сектор. Раньше (сейчас этого уже нет) у всех были сады и вдоль всех дорог были высажены абрикосы, бесхозные. Летом желто от абрикосов, они падают на асфальт, по ним ходят люди, ездят автомобили, и на асфальте — желтая каша. Никто это не убирает. Жара, солнце, руку протянул и съел фрукты. Это — классно! Там еще было Каховское водохранилище. Мы его называли Каховским морем. И все лето мы проводили на пляжах этого водохранилища. Закон улицы был такой: с 12 лет дети в большинстве своем попадали на «малолетку». А «малолетка» - очень жесткая зона, дети агрессивны, у них нет страха смерти. Вот они оттуда возвращались и во двор приносили все зоновские правила. Мама мудро уберегла вас… - Да, если бы у меня было побольше свободного времени, я бы развивался в другую сторону. А на пляже сидели картежники от 20 до 50 лет. И там царили воровские законы. Они играли на солнце, сидели, обгоревшие, в плавках, а из плавок у них торчали пачки рублей. А пацанва вокруг сидит и смотрит на эту игру. Аромат и колорит времени был потрясающий. Драки везде постоянно шли, естественно. Район на район. Делались взрывпакеты, вытачивали ножички… Но я, воспитанный мамой, по сути — пацифист. И участвовал в драках только при большой необходимости. «Моя отдушина, моя жизнь» А к лицедейству интерес когда появился? - Ну я же играл на скрипке. В 7-м классе еще и на бокс пошел (мама об этом, правда, не знала). Долгое время совмещал скрипку и бокс. А театр я впервые увидел, когда мы отдыхали в профилактории под Никополем. Туда приехал театр из Днепропетровска. Это было чудовищное впечатление! Играли французскую комедию в украинском прочтении. Располневшие и неопрятные актрисы, наигрывающие за гранью добра и зла. И я - еще ребенок - чувствовал, что передо мной жуткая фальшь. И, когда по телевизору показывали театральные постановки, я никогда ничего не смотрел. И только однажды именно по телевизору случайно увидел «Историю лошади » БДТ и Юрского в «Кориолане». И эти две постановки меня потрясли. Я был поражен, что так можно играть. Но тогда я к театру никакого отношения не имел. А в восьмом классе пошел в вокально-инструментальный школьный ансамбль. Тех, кто не хотел заканчивать жизнь на зоне, выносило в какие-то творческие направления. Мы играли в каморке в школе, она была вонючая, с крысами, но мы ее отремонтировали и репетировали до самозабвения. Но вот однажды ехали с другом на велосипедах и услышали, как играют музыканты из почти настоящего ансамбля - волосатые парни в цветастых рубашках. Зашли к ним и говорим: «А мы тоже играем». Нас прослушали, и меня взяли играть на городских танцах. Вот тогда ко мне и пришла слава. Мне было 15 лет. Ансамбль был тем местом, где мне было хорошо. Это было мое раскрепощение, моя отдушина, моя жизнь. А в Ленинград-то рванули вы почему? - Ленинград был потом. Сначала я поступал в Харьковский университет на иняз. А почему на иняз? - Меня спрашивали: «Кем ты хочешь быть?» А я отвечал: «Не знаю. Человеком». Мне было все равно. Мне было уже достаточно, что я играю на гитаре и пою. Но я был абсолютный гуманитарий и до сих пор не понимаю, зачем в школе преподают алгебру, геометрию, физику и химию. И любая техническая специальность для меня сразу отпадала. Я поступал по принципу, что там я обучение выдержу. При этом хотел только играть в вокально-инструментальном ансамбле. Конкурс был сумасшедший, и в конце на 10 мест оставалось 11 человек. Один лишний! И этим лишним оказался я. Для меня это стало настоящим поражением. Я пошел на заочное и устроился работать в университет в кабинет «Новые технологические средства обучения». Учеба мне не нравилась, тут еще любовь приключилась очень жгучая, страстная и забрала всю мою энергию. Никакой учебы уже не было, а мама слишком поздно спохватилась. В общем, год я прогулял, опять начал поступать на иняз, но сдал еще хуже, чем раньше. Понял, что мне ловить нечего, вновь восстановился на заочном и уехал в лагерь в Алушту играть в ансамбле. Это было райское лето! Мы набирали мешки мидий, засыпали их в казан и варили на костре, а в автоматах с вином набирали канистры вина и пива и жили прекрасно. Я так понимаю, когда-то этот праздник жизни должен был закончиться… - Да! Осенью маме это все надоело и она забрала меня из Харькова. В Никополе меня устроили на завод в тяжелый цех. Я стал кузнецом-заспецовщиком, перебивал один диаметр труб на другой. Но забивал я недолго - месяца три. Меня забрали в армию. И я внутренне был к этому уже готов. В армии музыкальные способности пригодились? - Мне все говорили: «Жэка, у тебя с твоими способностями все будет хорошо!» И вот ротный выстроил нас и говорит: «Шаг вперед музыканты, шаг вперед танцоры, шаг вперед певцы». Я прошагал вперед на все эти команды. И еще пара человек вышла. И ротный говорит. «Запомните! Здесь вам не клуб художественной самодеятельности!» Вот так вся армия и прошла. Я пел там, конечно, но после отбоя… Гитары ротный разбивал нещадно. Штук пять разбил, но нам опять привозили. «А на фиг я нужен?» Я все никак не могу понять, когда же театр появился в вашей жизни. - После армии продолжил работать в горячем цехе в три смены, так проработал два года, а потом решил ехать поступать в Москву в Гнесинское училище. Но в тот год там не было для иногородних общежития. А в Ленинграде жила сестра. И я поехал к ней. И сначала пошел в консерваторию, при этом ничего не имея, никакого музыкального образования. Пел только из оперы «Наталка-Полтавка» песню Андрея, которую когда-то пел Соловьяненко. Я пришел, они говорят: «Где ваша; партитура, аккомпаниатор?» Я отвечаю: «А я так спою…» Чем-то это напоминает мне Фросю Бурлакову… - Совершенно верно. Именно по принципу Фроси Бурлаковой я встал и заорал там. Мне сказали: вам для вашего кругозора и определенной техники стоит поучиться в музучилище. Я пошел туда и смотрю - там написано: факультет музыкально-речевого жанра эстрады. Там готовили артистов музкомедии. Я там то же самое запел и прочитал стихотворение «Народ и поэт». Меня вывели и сказали: «Мы вас берем сразу на второй курс». Я опешил. Видимо, им не хватало моего типажа для курса. И вот я, счастливый, гуляю с сестрой по Питеру, и проходим мы по Моховой, а там толпа народу. Поступают в театральный институт. А для меня как человека периферийного институт важнее, чем училище. Набирали курсы Владимиров, Падве и Куницын. Куницын набирал речевой жанр. Думаю: это же эстрада, наверняка вокалист им будет нужен. И записался на консультацию к Куницыну. Пришел на консультацию, но не знал, кто это будет совсем не так, как в обычных учебных заведениях: тебе все рассказывают, ты задаешь вопросы, у тебя не остается темных пятен и ты знаешь, что будет на экзамене. А тут я сидел и слушал, как читают подготовленные питерские ребята. А я ведь только хотел петь, а театр не любил и считал театр издевательством над человеком, вот кино — это то, что надо. Потому что в кино я верил. А о театре всегда знал байку: раздался третий звонок, актеры заговорили не своими голосами, спектакль начался. Но на этой консультации я сидел, слушал и был потрясен, как они здорово читали. Меня спасло то, что я не думал, что предстоит делать мне, а любовался людьми. И на их фоне я вышел и прочитал стихи и басню. Попросили спеть. И я спел свои песни. А я пел тогда фальцетом под Робертино Лоретти. Когда же вы полюбили театр? - У меня внутри всегда был вопрос: откуда я и что я? Почему я должен следовать тому или другому? Все эти вопросы рождали другие: а на фиг я нужен? Зачем я вообще живу? Получается, что театр стал давать ответы на вопросы? - Да. В обыденной жизни, к сожалению, не практикуется возможность себя развивать. Через театр я стал видеть по-другому спорт, возможности человеческой психики, воспитательную функцию, контакты человека с человеком, взаимоотношения в семье, вообще я очень многое стал видеть… Путешествие в Зазеркалье Расскажите, а как вы с Юлей встретились? - Опять же в театре. Я к тому времени был женат, и Юля была замужем. Я ушел из Молодежного театра, и меня пригласили в Театр сатиры. Стали репетировать, и что-то такое почувствовал к ней. Это были «Опасные связи», я играл Бальмонта, а она - Сесиль Воланж. В общем, случился служебный роман. Это был сложный период? - Очень. И сколько он продлился? Где-то год. Мы скрывали наши отношения. Но потом все обнаружилось. Грубо говоря, типичная театральная трагедия. Вместе с Юлей мы уже 10-й год. Первое телешоу «Король ринга» вам добавило популярности? - Когда я пошел на «Короля ринга» — шел не для рейтинга. Просто в свое время я не закончил бокс и это для меня было незаживающей раной. Все бои Кости Дзю, Роя Джонса, других профессионалов смотрю, откладывая все дела. Я и Юлю на это подсадил. И этот проект стал логическим завершением того, что было в далеком прошлом. Это стало моим путешествием в Зазеркалье. Мой поход туда - мой внутренний шаг. Я никого не хотел побить или искалечить. Просто это был мой Лас-Вегас. Эта толпа людей, Познер, секунданты, тренеры - я был в кино! Это был бой с тенью. Женя, а чего вам сейчас хочется? - Хочется постичь то, что мне было интересно с детства: зачем и ради какого смысла мы живем? Может, когда-нибудь получится докопаться… Много еще не познано. Я не понимаю людей, которые говорят: если бы человек жил вечно, какая бы скучная это была жизнь. Я считаю это полный бред! Это рассуждает непонятно какой потребитель.
|