Отправлено: 09.11.09 02:21. Заголовок: Евгений Гришковец.
Евгений Гришковец - человек мультижанровый: писатель, режиссер, актер, певец
Анна БАЛУЕВА — 07.11.2009 Если честно, мы как-то побаивались этого интервью с Евгением Гришковцом – сейчас объясню почему. Помните, в его книжке «ОдноврЕмЕнно» есть кусочек про сменяемого машиниста – ну, когда герой-автор узнает, что машинист не едет вместе со всем поездом и пассажирами до конечного пункта, а едет только до ближайшей узловой станции – и оттуда обратно домой? Герою такое открытие, помнится, не понравилось. Потому что, «когда узнаешь, как что-то устроено...” В общем, иногда о чем-то или о ком-то лучше ничего не узнавать. Потому что может и не понравиться. То есть вы понимаете, риск был. В разговоре Евгений мог ведь оказаться совсем не тем Гришковцом, какого мы представляем себе по его книжкам и спектаклям. А он оказался тем самым. И настроение наше улучшилось.
И все-таки тот да не тот. Есть, как говорится, нюансы. Евгений Гришковец - человек мультижанровый: писатель, режиссер, актер, певец. И вечный дебютант - все время затевает что-то новое и переделывает старое. Совсем недавно, например, переписал книгу «Одновременно» (она вышла в подарочном варианте) и переделал спектакль «Как я съел собаку», потому что…
- Тогда мне было тридцать, сейчас сорок, я изменился. Десять лет назад я никому не был известен совершенно. Это были такие метания по Москве несчастного, довольно одинокого человека, сделавшего довольно счастливый спектакль - об ощущении детства. Там было очень много надежды. Тогда я совершенно не знал публику, и она меня не знала. И для меня этот спектакль был серьезнейшим опытом, просто даже житейским. Ведь меня обвиняли в том, что я такой хитрый, продуманный, который занимается подбором деталей, чтобы люди радовались, что они то же самое испытывали. А для меня это было настолько удивительно, что люди реагируют на мои сокровенные, уникальные переживания аплодисментами и смехом! И даже когда спектакль уже стал известным и его перевели на другие языки, этот эксперимент для меня все равно продолжался. Спустя три-четыре года исполнения "Собаки…" для меня уже все было доказано. Я уже для многих людей именно автор такого способа, такого метода. И снова и снова выискивать эти детали-деталечки из жизни, это процесс пройденный. и еще вот что. Десять лет назад, когда я начинал, моя история была универсальной - даже самые молодые люди, - ну, 18-19 лет - хорошо помнили ту же самую страну, в которой проходило и мое детство. Сейчас те, кому 18, совершенно не знают той жизни.
Вы сами себе какой больше нравитесь? Нынешний?
- Мне всегда я нравлюсь больше прошлый. И поэтому даже люди, которые ко мне относятся недоброжелательно, вряд ли смогут меня обвинить в том, что я суетился хоть раз, чтобы о себе напомнить или прорваться в тусовку и стать персонажем, любопытным для светских хроник. Этого не было никогда. И не будет. Чего суетиться-то? Таким счастливым, как я был в детстве, я уже не буду. И таким счастливым в профессии я уже никогда не буду, каким я был десять лет назад, получая «Золотые маски».
- Все относительно. Может, через десять лет, будучи 50-летним, вы будете о себе нынешнем вспоминать с радостью.
- Может быть. Все-таки во многом знании многие печали. Это правда. Когда я узнал, как живет театр внутри, я понял, что никогда не хотел этого знать. Про взаимоотношения людей, про то, как устроено, как живут артисты. И среди людей театра у меня совсем не много друзей. Потому что среди них очень мало людей, которые придерживаются жизненной нормы, семейных отношений, дружбы, какого-то внутреннего спокойствия, содержания и достоинства. Очень много суеты. Ужасно нервное и неискренне это пространство. когда я это узнал, я постарался как можно меньше общаться и как можно меньше об этом знать. Когда я стал писателем, я постарался как можно меньше знать про писательское сообщество. Я не хожу на мероприятия, не езжу на все эти книжные ярмарки. Я, конечно же, часть контекста, но я просто не хочу про это знать. Чтобы не раздражаться и не гневаться. Гнев разрушает ощущение счастья от профессии.
- Вы себя таким образом еще и от разочарований уберегаете?
- Разумеется. У меня есть возможность знакомиться и общаться с теми людьми, которых я знаю по театральным или киноработам. но я не хочу ничего знать их частную жизнь. я хочу их любить на экране и в театре. Мне этого достаточно.
Но, знаете, я все-таки из университетской семьи, извините. Все-таки я много ездил по фестивалям. Все-таки у меня довольно богатая фантазия и подробное внимание к тем людям, которые меня окружают.
- Да-да, в том числе и в Сети. Гришковец-блоггер на третьем месте в рейтинге. Как вы относитесь к читателям своего блога? все-таки это какое-то одностороннее знакомство.
- Был даже на втором одно время. Потом Тема Лебедев опередил. Год-полтора назад мне все это было очень удивительно. А сейчас я уже очень хорошо понимаю, чего я хочу сказать и как-то успокоился по поводу Интернета, не брожу по блогам, но по-прежнему получаю оттуда и ссадины и друзей. Иногда кто-то подходит ко мне после концерта или спектакля и напоминают свой ник. Я это называю материализацией общения. Есть у меня приятель- архитектор из Екатеринбурга. Мы с ним именно так и познакомились. Теперь он ко мне в гости приезжает. Но границы все же остаются. Я уже привык к тому, что меня знают, а я людей не знаю, о всегда спрашиваю человека, чем он занимается. Поверьте, у меня было много случаев, когда человек не без гордости мне говорил о том, что занимается производством и продажей слабоалкогольных напитков в банках. Я говорю: я с вами не могу общаться. он возмущается: почему? - Потому что вы жулик и бандит. Может быть, вы прекрасный семьянин и воспитываете чудесных детей. Но вы продаете чужим детям отраву.
- Вы всегда искренно говорите? Приврать, как другие, никогда не хотелось? Ведь писатели врут.
- Присочинить – да. Врать? Врать приходилось в жизни, чтобы скрыть правду, чего-то добиться. Как обычно, с самого детства – сплошное вранье. А с появлением мобильного телефона вранье в мире многократно усилилось.
- Почему?
- Опаздываю, скажу, что я в пробке. На самом деле я просто проспал. Но быть искренним гораздо проще. Хотя мне нужно учиться быть закрытым. Я пытался изображать из себя такого молчаливого, закрытого, странного. И понял, что я на это трачу времени и усилий гораздо больше, чем на то, чтобы быть таким, какой я есть.
Отправлено: 20.11.09 14:25. Заголовок: Звезды говорят ..
Звезды говорят
Евгений Гришковец, писатель, драматург, режиссер, актер, музыкант: «Я не лицедействую, я рассказываю истории»
Харизматичный Евгений Гришковец, на чьих произведениях выросло целое новое поколение сегодняшних 30-40-летних интеллектуалов, вновь вернулся к драматургии и в начале мая представил публике свой спектакль «+1». Почти сразу после премьеры он отправился в тур по российским городам со старыми, давно проверенными и любимыми многими спектаклями «Дредноуты» и «По По». Принимали его как всегда тепло. После выступления Евгений Гришковец дал эксклюзивное интервью корреспонденту нашего сайта.
– Вам самому понравился вчерашний спектакль?
– Да. Это определяется тем, что удалось сделать, и что сделать не удалось. Вчера, все, что было задумано, все удалось сказать. И было ясно, что все было услышано. Значит, спектакль можно оценивать, как удачный. И в нем была определенная атмосфера. Ведь каждый раз атмосфера во время спектакля отличается. Вчера была хорошая атмосфера.
– Публика в разных городах сильно разнится?
– Нет. Где-то более взрывная, где-то более сдержанная. На Юге, в Одессе зрители реагируют более эмоционально, а здесь сдержаннее.
– Нравится гастролировать? Ездить по разным городам?
– Ездить не очень люблю. А гастролировать наоборот. Было бы все это не так далеко друг от друга.
– Как отдыхаете? Ведь два часа один на сцене, это достаточно утомительно.
– Дома отдыхаю. Только дома. Потому что встречи с друзьями тоже довольно тяжелое дело. Вчера, например, мы встретились с моими сослуживцами. Один живет в Уфе, другой живет в Набережных Челнах. Один из них строитель, другой бизнесом занимается... Все разные. Так вот, одного из них я видел последний раз 26 апреля 1988 года. И я сразу его узнал. Мужики, моряки... Конечно, отметили. Как? Сели и выпили водки. Допоздна сидели.
– Такие теплые встречи на гастролях часто бывают?
– Нет. Чаще всего я приехал, сыграл спектакль, переночевал в гостинице и уехал. Есть прекрасные, очень теплые встречи с публикой, но друзей нет. Здесь друзья есть, очень приятные и милые люди, с которыми в первый же мой приезд сложились замечательные отношения. А в этот раз еще и с сослуживцами встретился. Сослуживцы есть далеко не в каждом городе (Улыбается.).
– Откуда в вас столько разной информации? Взять хотя бы тот же спектакль «Дредноуты». История Первой мировой войны, Ютландская битва...
– На самом деле там я описываю пять эпизодов этой самой войны. Глубокие знатоки истории обвиняют меня в поверхностном знании. А я ведь не лекцию читаю. Есть огромное количество сайтов, посвященных военным боевым кораблям, там масса информации, там такое можно узнать... Просто почитал и все. В любом книжном магазине такие книги есть. Главное ведь даже не то, что я рассказываю, а то, что я пытаюсь по данному поводу высказать, что пытаюсь объяснить, донести... Что я узнал, для чего и что со мной происходит. Кто-то читает историю, и с ним ничего не происходит. Для кого-то это тягомотина. У кого-то вообще возникает желание забросить эту книгу подальше. А на кого-то это производит впечатление. Факт не имеет значения. Имеют значения только впечатления.
– Вы вызываете людей на эмоции, заставляете погрустить, задуматься...
– Нет. Категорически не согласен. Эмоциями занимаются в цирке. Фокус показал – люди обрадовались, канатоходец идет по канату – становится страшно. Я же рассчитываю на впечатления. Не просто погрустили, не просто радуются, а слушают и сопереживают. Это впечатления. Это нечто художественное. Эмоция – это совсем другое. Я не люблю слово «эмоция».
– Какие инструменты используете для этого, чтобы заставить людей сопереживать?
– Никаких. Я рассказчик историй. Рассказчик должен быть по возможности интересен, увлекателен и точен. Я таким и стараюсь быть. А инструменты... Это все технологии, я не знаю, какими технологиями я пользуюсь. Технология простая – быть, по возможности, понятным.
– Что вам нужно для того, чтобы писать, чтобы творить?
– Время, здоровье... и находиться дома.
– Как вы отнесетесь к тому, что какой-нибудь провинциальный театр поставит ваш моноспектакль «Как я съел собаку», например. Все станут сравнивать это с самим Гришковцом. Боюсь, что оригинал заведомо в более выигрышном положении...
– Этого много делалось. И я спокойно к этому отношусь. Но сам не видел. И поэтому ничего сказать по этому поводу не могу. Кто-то хочет поставить – пожалуйста. Я всем разрешаю.
– У вас есть поступок, о котором вы сожалеете?
– Поступков таких нет. Поступок – это принятое решение. Были ситуации, в которые я попадал, о которых сейчас сожалею.
– Есть люди, которые вас не любят. Что вы можете о них сказать? И что вы можете им сказать?
– Да, они есть, но я их не знаю. Почему-то они меня не полюбили. Почему? Бог знает. Я не очень хотел бы знать о том, что они меня не любят. Вот и все.
– Правда, что Вы не любите журналистов?
– Правда.
– За что?
– Я считаю, что это не очень хорошая профессия. Я учился вместе с ними на филфаке и видел, чем отличаются филологи, которые поступили для того, чтобы заниматься наукой и журналисты, которые все изучали поверхностно. В журналистской профессии есть, в известной степени, обязательно эта поверхностность. Потому что сегодня он пишет об одном, завтра о другом, сегодня встретился с одним человеком, завтра – с другим. Ему нужно легко про это написать. У обычного человека совсем другая жизнь. Он встретился с человеком, поговорил – для него это переживание...
А, допустим, театральный или литературный журналист – он читает три книги в день или смотрит каждый день спектакль. Ведь ему нужно каждый день что-то писать в газету. Обычный человек смотрит спектакль максимум раз в месяц. У него действительно есть какие-то впечатления. У журналиста поверхностный взгляд. Мне не очень нравятся поверхностные люди. Чаще всего журналисты задают мне такие вопросы, ответ на который их самих не интересует. Они просто получили задание со мной встретиться и все. Этого, к сожалению, так много, что я не вижу смысла встречаться с журналистами для интервью. Я веду свой блог в Интернете и там я говорю о том, что хочу, и так, как хочу. Кому нужно, перепечатают из блога в газету. Это сплошь и рядом происходит. Мне уже нет смысла давать интервью. Потому что все, что хочу сказать, я уже сказал.
– Кто Ваш самый большой критик?
– Я сам, разумеется.
– Ваша дочка, ваши друзья часто присутствуют на спектаклях?
– Моя дочка бывает крайне редко на спектаклях, потому что она живет и учится в Калининграде. И мои друзья живут в Калининграде, а я там не играю спектакли. Потому что там нет театра, где я мог бы играть. К счастью, мы дружим не по той причине, что им нравятся или не нравятся мои спектакли. А потому что нам нужно общение.
– Обычно к театру приходят люди, склонные к лицедейству, не похоже, чтобы вы были из их числа. Что вас выгнало на сцену?
– Я же не артист. Артист пришел в театр, и он лицедействует. Я же не лицедействую, я рассказываю истории. Я рассказчик. И люблю это занятие с детства. Допустим, прочитаю книжку и пересказываю ее друзьям. Это не лицедейство, это совсем другое. Актер он же роли учит, то есть слова написанные кем-то. Ему режиссер дает задание что-то исполнить: сегодня быть таким, завтра – другим. Я не лицедей в этом смысле. Я все время рассказываю собственную историю, которую сам сочинил. Я не поступал в театральное училище, никогда не участвовал в постановках по Гоголю или по Чехову, я не знаю что это такое. Я не знаю почему люди приходят в театр. Мне просто хотелось рассказать историю, желательно сразу большому количеству людей. Для этого нужен театр или литература.
– Мне показалось или Вы действительно человек замкнутый? У вас большой круг общения?
– Огромный. Я просто заработал себе право общаться с тем, с кем я хочу. И действительно, я не со всеми общаюсь. Если ко мне подошел человек за автографом или девочка книжку подписать, я, конечно, это сделаю. И все на этом. Мы ведь с вами тоже сейчас не общаемся, мы работаем. В общение я веселый, нормальный человек. Закрытым человеком быть скучно, неинтересно, неправильно. Мы когда въезжали в гостиницу, отсюда отъезжали две машины сопровождения ГАИ. Они, оказывается, Николая Баскова сопровождали. Меня же никто никогда не сопровождает, никакая охрана, никакие секьюрити. Кому я нужен? Что я Майкл Джексон что ли? Я нормальный открытый человек. На то, чтобы быть закрытым, надо тратить слишком много времени. На то, чтобы закрываться от людей. Я не хочу на это тратить время. Я люблю общаться. Я люблю людей.
– Какие человеческие качества вам неприятны?
– Жадность, трусость и лживость. Они всегда рядом. Жадный человек часто бывает лжив и еще чаще труслив. Трусливый жаден. И так далее...
– Как относитесь к современному искусству?
– Я сам часть современного искусства. И отношусь к нему, скорее, с любопытством. Но я не люблю то искусство, которое определяет себя «современным». Искусство вне всяких определения. Либо это искусство, либо не искусство.
– Вы крайне негативно высказались о раскрашивании фильма «17 мгновений весны». Вы считаете, что классику не следовало трогать?
– Ну, раскрасили его или не раскрасили, хорошо раскрасили или плохо – какая разница. Вопрос в другом: зачем? Чтобы привлечь молодежь? Это говорит только о том, что люди, которые это делали, не знают молодежь и ей не доверяют. На мой взгляд, это абсолютно бессмысленно. У меня есть выбор смотреть раскрашенный вариант или нет. Я не буду этого делать, мне не нравится. Какие бы объяснения они не давали, они меня не устроят. Когда очевидно, что это делается только из-за денег, чтобы освоить бюджет. Это делали равнодушные и не очень талантливые люди.
И очень много сегодня у меня вызывает именно такой вопрос: зачем? Для чего? Почему человек это сделал? Это, то самое сотрясание воздуха. Я очень не люблю людей, которые занимаются продажей воздуха или занимается чем-то не созидательным. Если человек продает Герболайф, то я не уважаю этого человека. Он обманывает людей и продает им фальшивку. Кто-то скажет: «Каждый зарабатывает, как может». Но он не зарабатывает – он обманывает людей. Кто-то производит слабоалкогольные коктейли. Он же прекрасно знает, что основные потребители этой продукции 13-14-летние подростки. Он же знает, что травит молодых людей и за счет этого живет, и неплохо, я замечу, живет. При этом сам свою продукцию он не пьет. Директор какого-нибудь телевизионного канала, выпуская в эфир «Новых русских бабок» сам это не смотрит, а предпочитает насладиться хорошим кино у себя дома. Кто-то организует беспроигрышные лотереи. Как их назвать? Жулики. Собственно, все кого я перечислил – жулики. Они продавцы воздуха. И продают они не просто воздух, а отравленный воздух. Я уж не говорю про прямых преступников, которые продают наркотики. Им место в тюрьме.
Я люблю людей, которые занимаются созидательной работой – строителей, энергетиков, рыбаков, стоматологов. Людей, которые делают что-то понятное и хорошее.
– Многие, побывав на спектакле, прочитав книгу, полагают, что знают Евгения Гришковца. И все-таки... Ху из мистер Гришковец?
– Мой новый спектакль «+1», премьера которого состоялась 3 мая, начинается фразой: «Меня никто не знает». Дальше я говорю, что многие полагают, что знают, кто я такой. Но никто не знает меня таким, каким я хотел бы, чтобы меня знали. Потому что у меня нет возможности это объяснить. Я все время нахожусь в поиске точных слов. Каждый спектакль – это попытка разобраться, сказать кто я такой. Я состою из переживаний. Я состою из своих друзей, детей, семьи, родителей. Я состою из широкого круга людей, которые создают мою жизнь и моих собственных переживаний. С этими переживаниями разобраться очень сложно, и с людьми разобраться сложно. Но я все время пытаюсь это сделать. Пытаюсь разобраться кто я. По факту я просто гражданин России, в возрасте 42 лет, с высшим образованием. Женат, имею двух детей. Вот информация к размышлению. Либо так коротко, либо слишком долго и сложно.
Лиля ХАБИБОВА, специально для Freetime63.ru Фото с сайта E-grishkovets.livejournal.com
Мастер разговорного жанра Евгений Гришковец обретается на нашей театральной сцене уже десять лет. Всегда небритый, чуток помятый, а главное — говорящий без умолку всякие банальности собственного сочинения. Впрочем, невзыскательная публика эти умствования любит и даже платит за фирменное «бла-бла-бла» Гришковца немалые деньги. Которые, впрочем, как выяснилось на днях, не гарантируют зрителям даже элементарного уважения со стороны артиста.
Поскольку официальные билеты в кассе на спектакль «Как я съел собаку» доходили до 5 тысяч, зрительный зал Театра им. Ленсовета был, мягко говоря, неполон. Гришковец по такому поводу заметно расстроился. И вместо того, чтобы начать спектакль, принялся пересаживать публику с задних рядов на передние, чтобы хоть возле сцены создать видимость аншлага и народной любви.
Наконец спектакль начался. Отыграв где-то треть действа, Гришковец вдруг замер на полуслове. И буквально «докопался» до мужчины-зрителя в первом ряду.
— Почему вы сидите с таким недовольным лицом? Вам что-то не нравится?! — возмутился обуреваемый звездной болезнью гастролер.
— Да, не нравится, — смутился в ответ мужчина. — Как-то спектакль у вас сегодня не очень.
— Тогда идите отсюда, иначе я играть не смогу! — «наехал» Гришковец.
Потом, правда, понял, что схамил сверх меры, и крикнул вслед уходящему зрителю:
— Если хотите, верну вам деньги.
Но мужчина только махнул рукой — унижаться перед Гришковцом и выпрашивать назад столь бесславно потраченные рубли ему явно не хотелось.
Казалось, вечер безнадежно испорчен, куда уж дальше. Но знаменитый болтун и тут не остановился. Примерно через 10 минут он сорвался на девушку-зрительницу, которая посмела переспросить непонятое слово. В ответ Гришковец и ее строго отчитал. В общем, облаял зрителей, что та собака. Причем за их же кровные деньги.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 39
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума